Играть, чтобы жить. (Вторая дилогия) - Страница 103

103

Минута заметного напряжения, температура в зале ощутимо подскочила. Затем Светлоликий резко выдохнул и зачерпнул из Алтаря еще раз, теперь уже до дна. Не рассчитал он, пришлось залезть в личный резерв. Останавливаться при трансмутации нельзя, может знатно бабахнуть, а энергии в процессе сумасшедшие, на уровне солнечной плазмы.

Натянув на лицо беззаботную маску, приказал жрецу:

— Забирай! Тут около тонны золота, отпечатай монеты, в счет оплаты наемникам для будущего рейда.

Честно говоря, золотишко получилось так себе, нестабильное, с периодом полураспада в сто восемьдесят шесть суток. Ну да не его заботы, наоборот, легче будет клады и ухоронки обнаруживать, если знать, что и как искать…

Тихий зуммер вызова заставил меня отвлечься от зрелища укрощаемого посоха и перефокусироваться на внутренний интерфейс, который словно новогодняя елка, мерцал многоуровневыми меню, статусами и чат-боксами. Киборг, блин…

Кодами доступа к аудиосессии владел лишь ближний круг — вынужденная защита от попрошайничества, рекламного спама и читерских фишек, когда во время боя противник забивает тебе все входящие каналы лавинообразным потоком бесполезного инфомусора.

— Глеб, через шесть минут утренняя планерка, опаздываешь. Твоя тарелка оливье уже на месте!

Мой едва слышный стон утонул в переливистых колокольчиках эльфийского смеха:

— Сам виноват, Глебка, прикормил девчонок золотом — теперь жуй да нахваливай! Кстати, от одной из служанок поступила просьба о самовыкупе контракта. Не знаю, кто шепчет ей в уши — формально такого закона нет, и мы не обязаны идти навстречу, однако персонал замка явно перевозбужден и ждет нашего решения. Предлагаемая сумма выкупа — семьдесят три желтяка и горсть мифрила — почти в два раза больше, чем заплачено по факту найма. Командир, барыжишь черным деревом?

Вот же язва, нашла, блин, работорговца!

— Амара, я давно хотел попросить Андрея ограничить тебе доступ к зомбоящику, из которого ты так щедро черпаешь цитаты. Тем более что главе Аналитической Службы нужен в доме покой, а не мерцающая 3D-картинка с четверкой бубнящих голов зомби вместо колонок!

— Но…

— Все, Лебедь Белая, отбой!

Ха! «Амара» на илитиири действительно означает «лебедь», но вербально окрасить дроу в белый цвет — значит пройтись по самой грани приличий.

Ну ничего, пусть полыхает праведным гневом — коварную ответку я уж как-нибудь переживу. А вот удовлетворить просьбу моего ценнейшего приобретения — многократно проверенного в деле рейдового аналитика, переманенного у наемников, — я просто обязан.

Дело в том, что Амара — непись. Однозначно ушедшая в срыв и забившая на программные алгоритмы, не менее самостоятельная, чем зловредная княгиня Руата — но все-таки не живой игрок.

Старательно раскачивая ее эмоциональный фон, искусственно прививая родной нам культурный слой через сотни книг и терабайты ставших уже классическими фильмов, мы и пытались окончательно очеловечить избранницу Андрея.

Кстати, история оцифровки этого парня сама по себе достойна отдельного рассказа. Говоря привычным мне игровым языком, боги жестоко поглумились над Андреем, вложив все стартовые характеристики исключительно в интеллект. Скрюченный паралитик, держащий шею под пугающим углом и с трудом контролирующий три пальца на левой руке, оказался лишним на этом празднике жизни.

У нас не Спарта, ущербных детей со скал не бросают, поэтому родители Андрея бросили его в роддоме. В какой-то мере парню повезло — попал в «придворный» детский дом, курируемый откуда-то с министерских высот. Надо ведь что-то демонстрировать комиссиям, объясняя, куда уходят бюджетные средства, собранные пожертвования и иностранные гранты.

Трогательный белокурый малыш, сидящий в спецкресле-каталке, обладал огромными голубыми глазами и таким пронзительным взглядом, что матерые чиновники от распила поневоле сбивались с шага и стыдливо отводили взор.

Андрюша лишь мысленно пожимал плечами и возвращался к своему занятию — клик, клик, клик… Воспитательницы детдома улыбались за спиной, наблюдая, с какой скоростью он листает электронные страницы заумных книг: «Балуется малыш!»

А он читал: двадцать секунд на разворот, полтора часа на том. Фотографическая память уникума была способна процитировать любой отрывок в произвольно выбранном месте.

В шестнадцать лет парень открыл для себя онлайн-покер, вошел в призовую тройку пары солидных турниров, и материальные проблемы отошли на второй план.

В семнадцать пришло увлечение математикой. Андрей значительно продвинулся в решении задачи тысячелетия — теории Римана, даже посылал свои выкладки декану далекого московского физмата. Ответа он так и не получил, в отличие от профессора, собравшего немало восторженных отзывов на свою статью в специализированном издании. Попади оно в руки Андрея, парень сразу бы опознал четкое кружево своих формул. Беспринципный математик паковал чемоданы для полета в Кембридж за призовым миллионом, а юноша уже увлекся тайнами космологии.

Может, и вырос бы на наших скудных хлебах свой собственный Стивен Хокинг, тем более что Андрей имел неоспоримое преимущество — в отличие от великого физика, управлявшего компьютером и синтезатором речи при помощи единственной подконтрольной ему мышцы щеки, у парня работали целых три пальца.

Однако гормоны брали свое: временами, откладывая в сторону тайны далеких галактик, он, как последний прыщавый школьник, шарился по Виртнету, разглядывая фотографии полуобнаженных красоток. И однажды из глубины трехмерного изображения ему улыбнулась ОНА. Идеальной красоты лицо, тщательно высчитанный Бьюти-ИскИном экстремум женской красоты.

103