Играть, чтобы жить. (Вторая дилогия) - Страница 4

Мысленно я извинился перед зловредным старикашкой, жрец хоть и гад, но попасть в лапы Ллос — судьба очень незавидная. А вот нечего было на меня проклятье вешать, да еще завязывать его на свою жизнь! Как оно там звучало?

...

— Под светом солнечного дня скорость регенерации маны падает на 90 %!

— Срок проклятья: пока живы Патриарх или верховное божество.

Нет, однозначно валить! Конечно, манопоток алтаря компенсирует любые штрафы, но сам факт!

Ллос задумалась. Душа такого калибра могла генерировать солидный поток маноэнергии, да еще и столь редкого для темного божества оттенка. К тому же это знатная оплеуха Светлоликому, причем слегка ослабляющая его мощь.

— Мало! Замена не равноценна! Но… Сегодня я милостива…

Речь богини прервало тонкое подвывание — чуть оклемавшийся паук из свиты выкопался из кучи останков и, хромая сразу на все шесть уцелевших лап, добрался до своего места подле Ллос. Его морда была знатно размочалена, и густая смесь слюны с фосфоресцирующей кровью и ядом капала на хрусталь пола и разъедала драгоценные плиты.

— Не ной! — рявкнула Ллос, ударом адамантового когтя вспарывая хитиновый панцирь и добивая скулящую тварь.

Богиня одним коротким движением стряхнула с лапы кровь, слегка забрызгав присутствующих, а затем мило улыбнулась:

— О чем я говорила? Ах, да, сегодня я милостива… Поэтому приму замену и отпущу тебя. Однако есть одно маленькое «но»… — вновь ехидно ухмыльнулась паучиха.

Я напрягся — не нравится мне все это…

— Твоя душа прошла через ритуальную смерть и была накрепко привязана к Темным Чертогам. Разрушить эту печать, не уничтожив саму душу, невозможно!

Я вопросительно глянул на Павшего, не брешет ли? Тот скривился и не очень уверенно пожал плечами.

— И что делать?

— Ждать. Со временем печать ослабнет и разрушится сама по себе. Только вот умирать я тебе очень не советую — где бы ты ни установил точку воскрешения, в случае смерти попадешь все равно ко мне, и так дешево я тебя уже не отпущу.

Богиня многообещающе улыбнулась, а я с трудом сглотнул вставший в горле комок. Приплыли…

— И… Как быстро спадет печать?

Паучиха с деланым безразличием пожала плечами.

— Год… Год без единой смерти, это ведь несложно, правда?

М-да, засада. Условие нереальное, но выбора, похоже, нет. Соберу весь мифрил и сделаю себе танк…

Ладно, утро вечера мудренее, сейчас главное выбраться из этих проклятых подземелий.

Вновь взглянул на Павшего, тот согласно прикрыл веки, намекая, что надо соглашаться. Я уже было открыл рот, но в разговор вмешалась Макария. Тряхнув роскошной гривой волос, девушка резко бросила:

— Не согласна! Как Первожрец, Лаит наделен моим умением «Блаженной Смерти». Его применение не должно быть засчитано как смерть с переносом души!

Е-мое! Макарушка, тебя сегодня как подменили! Если предложение пройдет, ноги твои целовать буду, желательно от колен и выше…

Нахмурившаяся паучиха раздраженно пыхнула клубами сиреневого дыма, похоже, что Макария ее жутко бесила. Наконец после томительной паузы Ллос выплюнула сквозь зубы:

— Одна добровольная смерть в течение года! И никаких больше условий, я уже жалею, что согласилась!

Резко повернувшись ко мне, она прошипела прямо в лицо, болезненно обжигая капельками кислотной слюны:

— Любая смерть, и ты мой! Любая! Хоть грибами отравись! Также даю тебе один месяц, в течение которого Верховный Жрец Светлоликого должен уйти в Мир Теней вот от этого клинка! Все, свободен, пшел вон!

Ллос сделала сложный пасс лапой, и перед моими глазами, прямо в воздухе, материализовался уже знакомый мне паучий клинок. Блеснув коваными гранями, он с коротким свистом рухнул вниз, пробивая хрусталь и глубоко вонзаясь в пол, причем именно в том месте, где мгновение назад стояла моя нога.

Как ни в чем не бывало я опустил на плиты вовремя отдернутую ногу и, нагнувшись, коротким рывком вытащил кинжал.

Ллос, я ведь ничего не забываю… Возможности мои постоянно растут, а фантазия безгранична. Когда-нибудь и на моей улице перевернется фура с пивом, отольются тогда кошке мышкины слезки…

Павший подмигнул, незаметно показал большой палец — мол, еще легко отделался, и одним движением кисти смахнул меня в открывшийся прямо за спиной портал.

Бум! Жахнуло по ушам.

Оп! Не удержал я равновесия и рухнул на задницу.

— Ай! Какой мудак?! — раздался подо мной голос восьмиклассницы Лены.

Огляделся: двор Первохрама, за спиной арка входа, под задницей — крыльцо и Лена. Ф-ух, дома!

С кряхтеньем поднялся сам и протянул девушке руку, предлагая ей принять помощь и перестать изображать из себя раздавленную медузу.

Лена вытянутую ладонь проигнорировала, резиновым мячиком вскочила на ноги и, прищурив глаза, обошла меня вокруг, осматривая и осуждающе цокая языком. Вновь оказавшись передо мной, она приняла подсмотренную где-то позу сварливой жены и принялась отчитывать:

— Ты где был и что у тебя за вид! Кровь, слизь, дыры прожженные какие-то! Качаешься себе, значит, монстров фаршируешь, а я тут с малышней возись, да?! И что за дурацкий восьмой «А»?! Драконов кормить нечем, твой зомбо-гном мифрил не дает! Да ладно гном, меня даже замковая повариха игнорит, а детсаду давно есть пора, вот!..

Девушка неожиданно прервалась и слегка покраснела, уставившись мне за спину. Оглянувшись, я увидел ошарашенного Кирилла. Ага, мотай на ус, братишка, женишься лет через пять — и превратится твоя чудо-эльфа в такого вот домашнего тирана, по струнке будешь у нее ходить.